– Ожидаемая известность, но не думал, что так быстро всё произойдёт.

– Слухи летят на крыльях ветра и со шпионскими донесениями, – улыбнулся Борегар. – Но вы правы. Я отойду. И прослежу, чтобы никто из моих офицеров не оказался рядом. Да и вы можете поручить эту… работу выполнить без вас.

– Да, могу. Но не вижу смысла. Убили моего друга. Женщина, которая мне дорога, сейчас ранена и за её жизнь борются врачи. Я просто должен услышать из первых уст сказанное убийцей. Это порой помогает составить более полную картину. Что до вас… Тот, кто сменит Дэвиса, не должен быть замешан в подобном.

– Я?

– Ну не Пикенс же! – хмыкнул я с максимально доступным мне скепсисом. – Он нужен, важен, полезен, но только не на самой вершине. И вы понимаете это не хуже меня. Игры в демократию ещё ни одну страну до добра не довели. Франция, США… Вам ли, потомку французских аристократов, этого не понимать. Не смотрите по сторонам, тут только «дикие», а они не болтают перед чужаками. А чужие для них почти все.

Пьер Гюстав Тутан де Борегар молчал… Недолго, с минуту. А потом произнёс, сопровождая слова вполне понятным жестом:

– Так вы предлагаете…

– Не сразу, а шаг за шагом. Благо и пример одного великого корсиканца ещё не успел забыться. Исторические прецеденты – крайне полезная штука.

– А ведь Европа…

– Да, всё верно, Европа. Но не вся. Некоторые слишком полюбили заигрывать с новомодными либеральными веяниями. Опасными! Но об этом лучше потом. У нас ещё пленник есть, его надо по-быстрому выпотрошить.

– Что сделать?

– Допросить. Грубо, но эффективно. Как на Базе.

Борегар лишь кивнул, подтверждая, что понял использованное мной выражение, после чего выразил соболезнования в связи с гибелью друга, пожелал удачи и удалился. Мне же оставалось лишь начать со всем пристрастием допрашивать одного из двух пленников. Одного, потому как второй, со сломанными ногами, был вырублен из реальности неслабой дозой морфия и теперь валялся бесчувственной тушкой. Его сначала малость подлечить, а уж потом рвать на куски с целью добыть информацию. А то помрёт ещё аккурат в процессе допроса, что будет крайне нерационально.

Тело Филиппа уже унесли. Вайнона… Прямо рядом с тем местом, где я наспех её перевязал, развернули палатку-операционную. Хотя доктор уже успел обнадёжить, что девушка должна выжить, но вот восстанавливаться после ранения ей придётся долго. Ну да это уже не столь важно. Главное, чтобы выжила. А уж остальное… поправимо. Она жива.

А вот Филу не повезло. Совсем. Потом будут церемония прощания, похороны… Но это потом, а сейчас другое, сейчас не оплакивать друга, а сделать первый шаг к отмщению за его смерть. Тем более и лейтенант Доминик ван Табер прибыл. Тот самый ученик доктора Шмидта, один из оных. Может лечить, может и калечить, это в зависимости от полученного приказа. Проверенный, не болтливый, не терзающийся рефлексиями по поводу не совсем точного следования «клятве Гиппократа». Сначала сунулся было к доктору Сэнфорду, занятому лечением Вайноны, но был послан куда подальше. Дескать, чужая помощь не требуется, и сами справляемся.

И никаких огорчений. Лейтенант из числа военных медиков спокойно, без тени эмоций подошёл к надёжно зафиксированному убийце – мундир с того уже сорвали, а самого за руки и за ноги привязали к вбитым в землю кольям – и произнес, не злорадствуя, а только информируя объект:

– Ты говоришь – я не делаю тебе больно. Ты молчишь – я режу тебя на кусочки. Таков приказ, а их я исполняю.

А в ответ даже не брань как таковая, а проклятья. Что интересно, почти все с явным религиозным уклоном. Библию, мать его так, по памяти цитирует, что лично мне говорит о многом.

– Начинайте, лейтенант.

Вот и всё, подтверждение было получено. Ван Табер извлёк из саквояжа свои медицинские инструменты двойного назначения… и началось. Хорошо хоть через кляп орать проблематично. Но ведь его порой вынимать приходится с целью поинтересоваться, не дозрел ли «клиент» для продуктивной беседы. И вот тогда я вновь имел сомнительное удовольствие слышать крики, смешанные с проклятиями библейского окраса.

Фанатиков ломать сложно. Но всё равно можно, если подходить к делу со всей фантазией. Да и не рассчитывал этот конкретный исполнитель чужих замыслов на подобную реакцию. Виселица? Да. Долгий мордобой? Тоже вполне себе предсказуемо. Но попасть в филиал ада на земле – это вряд ли. Вот и преодолел уровень боли, заранее заложенный в его сознание уровень идейной даже не убеждённости, а настоящей фанатичности.

Раскололся, зар-раза! Не уверен, что до донышка, но для первого допроса вполне достаточно. А продолжение его на Базе ожидает. Опасений, что помрёт, не было ни малейших. Право слово, несколько сломанных костей, отвалившееся ухо и отрезанные яйца препятствием для словоизвержений сроду не являлись.

К тому же доктор как раз помощь оказывает. Чай, не мальчик. Знает и как отрезать, и как зашивать. Специалист, однако.

Что удалось узнать? Почти все напавшие на нас были идейно накачанными фанатиками с сильным религиозным уклоном. Юг для них был воплощением ада, ну а Борегар да моя персона – проводниками сатанинской воли, что желала разрушить богобоязненные США. Стремящиеся к достижению «царства Божьего на земле» при помощи равенства, братства всех людей и народов и прочей ереси.

В общем, обычная аболиционистская ересь, только замешанная на религии. Уточнять, к какой именно разновидности все они принадлежали, мне было недосуг. Наверняка какая-нибудь разновидность квакеров там, ну или баптистов. Все они одним дерьмом мазаны.

Куда интереснее было то, кто осуществлял координацию действий этих двуногих инструментов. Стрелять-то они умели, равно как и изображать из себя солдат Конфедерации, потому как в армии побывать успели. Зато подготовить покушение – это совсем другое.

Набирали их в Вашингтоне и Балтиморе, причём, насколько допрашиваемый мог судить, отбирали очень тщательно. Нужны были не просто готовые выполнить рискованную работу «во благо США», но и готовые с высокой вероятностью умереть во время выполнения этой самой «работы». Отсюда и упор на религию. Только вот ни вербовщик конкретного индивида по имени Иезекия Добкинс, ни один из тех, кто координировал их действия, особо рьяной верой в Бога точно не отличался.

Имелись ли конкретные ниточки? Очень мало. Да, Иезекия мог и готов был составить словесный портрет тех людей, которые были причастны к подготовке покушения, но не более того. Чёрт возьми, да координаторы группы даже маршрут отхода продумывать не собирались. Назвали лишь пару адресов, куда следовало явиться выжившим, вот и всё.

Причём было у меня стойкое ощущение, что эти адреса – типичные пустышки. Или контрольные точки для последующей зачистки исполнителей. Про имена и говорить нечего, наверняка вымышленные.

Вот и получалось, что оставались лишь словесные портреты. По которым потом художники нарисуют нечто приближенное к реальности, да понимание высокого уровня подготовки. А это значит что?

Правильно, участие разведки США в подготовке и реализации покушения. И никуда не денешься, придётся начинать копать, заранее настраивая себя на долгую и тяжёлую работу. Пока же…

В Ричмонд, только туда. И по дороге туда ещё раз поговорить с Борегаром. Не сей раз на предмет того, как действовать дальше с учётом состоявшегося на нас покушения.

Но главное – ни при каком раскладе его не замалчивать. Напротив, случившееся должно получить самую широкую огласку. Благо и тела есть, и даже два говорящих – пока что говорящих – участников оного. И у них будет выбор – говорить и сдохнуть быстро или же молчать, но тогда смерть в петле им скоро раем покажется.

Столица встретила Борегара как истинного триумфатора. И это было как хорошо, так и плохо. Хорошо по вполне понятным причинам. Ну а плохо, потому как был риск, что среди многочисленных желающих оказаться поближе и поговорить с «победителем при Булл-Ране и Геттисберге» окажется очередной стрелок-фанатик. И ладно бы внутри домов, там гораздо проще отфильтровать опасных и отсечь присутствующих от оружия. Но улицы!